Дорога смерти – 1. Игра в прятки - Илья Бушмин

Бегин кивнул. Вмешался Лопатин:

– Ситуация у нас конечно хреновая. Убийства как будто немотивированные. А почерк похож на работу профессионалов. Но я бы хотел отметить, что они мастерят кустарные шипы из гвоздей, эти самые «куриные лапы». Уровень гопников…

– Я видел эти конструкции, – возразил Бегин. – Ловушки хоть и кустарные, но выполнены очень грамотно.

– Знаете, я по своему опыту… – не сдавался Лопатин. Слушать его дальше у Бегина не было никакого желания.

– Возьмите эту «куриную лапу» на досуге и бросьте на асфальт. Вы увидите, что в любом положении она ляжет одним из острых концов вверх. Конструкция очень простая, но тот, кто ее сделал, все продумал и позаботился о ее устойчивости. Они могли бы раздобыть ленту – вроде тех, которыми ДПС останавливает нарушителей – но это не практично. Она стоит денег, а еще ее могут заметить в свете фар. «Куриные лапы» из скрученных гвоздей в ночное время суток и на темном асфальтовом покрытии не заметны вообще.

Лопатин молчал. По тому, как он набычился, было видно, что полковник не привык, чтобы с ним так разговаривали. Тем более в его собственных владениях.

– Я посмотрел материалы, – продолжал Бегин. – Преступников пытались взять по горячим следам в обоих случаях. И две недели назад, и сегодня. Объявили план «Перехват», перекрыли трассу в обоих направлениях, проверяли машины. Но операция ничего не дала. Почему? Шмонали-то, как я понимаю, всех. Значит, у них был план отступления. Проселочные дороги, возможная смена транспорта, собственный безопасный коридор – что угодно. Одно я вижу точно. Это – НЕ уровень гопников.

***

– Раз вы откомандированы к нам, вы ведь и жить здесь будете? Нам так обрисовали ситуацию.

Если Лопатин и затаил злобу на Бегина, то после совещания никак это не показывал. Тем более, что цель была достигнута. Теперь оперативную работу УВД курировал пришелец из Москвы, а не кто-либо из местных, домодедовских, следаков, связи и знакомства которых с коллегами из УВД, с чиновниками и прочими не самыми последними людьми в городе запутались настолько, что спихнуть какой угодно рабочий косяк или недоработку на коллег из следственного ведомства не представлялось возможным. Отныне эта проблема решена.

– Здесь рядом есть небольшая гостиница, – продолжал Лопатин, провожая Бегина к его временному кабинету на третьем этаже. – В шаге от управления практически. С руководством мы обо всем договорились, там свои люди. Хотите сейчас посмотреть?

– Просьба небольшая. Есть другие варианты?

– В смысле?

– Место поспокойнее. Где нет людей, горничных и прочего.

Лопатин был озадачен.

– В гостинице очень удобно. Мы ведь не деревня какая-то. Да и вы не первый, кто там останавливается, и…

– Спасибо – нарочито вежливо сказал Бегин. – А все-таки? Я не социофоб, но, когда я не на работе, предпочитаю быть один. В гостинице это сложно. Сами понимаете.

Лопатин поскреб подбородок.

– Постараемся что-нибудь придумать.

– На балансе УВД наверняка есть пара-тройка квартир, – мягко подтолкнул полковника Бегин.

– Вы… вы имеете в виду конспиративные? Боюсь, там не совсем те условия.

– Мне не нужны хоромы. Сойдет практически все.

Любой другой двадцать раз пожалел бы об этих словах, лишь переступив порог квартирки. Старая однокомнатная дыра на пятом этаже одной из последних высоток на самой окраине Домодедово, с видом на не менявшийся с послевоенных лет частный сектор. Скрипучая рухлядь-мебель, допотопная газовая плита. Но мощная железная дверь.

– Сойдет, – кивнул Бегин и, помедлив, бросил сумку на кровать.

Рябцев, в тот вечер доставивший его на конспиративную точку, как и полагает личному водителю, с сомнением осмотрелся по сторонам и покачал головой.

– Ничего не меняется. Я тут бывал лет шесть назад. Сейчас все то же самое, только еще хуже. Ни ремонта, ничего.

– Меня все устраивает.

Рябцев решил для себя окончательно, что визитер с заскоком. Появилась даже версия, что этого фрика специально сплавили в командировку с глаз долой, чтобы не позорить ведомство. Он молча пожал плечами и положил на стол ключи от квартиры.

– Ну, в общем, мой номер у вас есть. Если что, звоните, подъеду сразу.

Бегин кивнул, продолжая осматриваться. Рябцев уже хотел было выйти, но не удержался.

– Вы сами машину не водите, да?

Почему-то Бегин поколебался перед ответом.

– Это долгая история. Но нет, я не вожу автомобиль.

Рябцев мотнул головой, хотя ничего не понял. И шагнул к двери, но теперь его остановил Бегин.

– Вы ведь оперативник? Вас не было на планерке. Почему?

– Это тоже долгая история, – невесело усмехнулся Рябцев. – Как-нибудь, может, и расскажу. Если у вас будет желание слушать.

Прощаясь, Бегин просто кивнул головой.

Когда за Рябцевым захлопнулась дверь, он сел на кровать и какое-то время смотрел в никуда, о чем-то размышляя. Медленно встал, прошел к холодильнику. Заглянул внутрь. Так и есть, пусто.

Магазин он «срисовал» перед поворотом во двор, тот находился на первом этаже соседнего дома. Магазин достаточно крупный. Значит, с лицензией на алкоголь. Минут через десять Бегин уже был там. Сунул продавцу мятую купюру.

– Пиво. Десять бутылок.

Он был бы рад не делать этого. Да вот беда – без алкоголя Бегин был не в состоянии уснуть. Так продолжалось уже много лет. С тех самых пор, как случилось то, что перевернуло всю его жизнь, разделив ее на «до» и «после».

***

На ужин была тушеная картошка с индейкой. Рябцев откровенно недолюбливал тушеную картошку, о чем Вика отлично знала. Но сейчас было не до этого.

– А вдруг это мой шанс? – говорил он. – Я пока не знаю, как проявить себя, я ведь просто буду возить этого козла и все… Но сегодня только первый день. Я что-нибудь придумаю. Должен придумать.

Но Вика была настроена скептически, что не могло не раздражать Рябцева.

– Ты тогда, три года назад, тоже так говорил…

– Сейчас другое, блин, – рассердился Рябцев. – Эти три года я торчал в подвале, и все, с кем я контактировал – бумаги архива за 70-е и 80-е года. Есть разница, нет?

– Володь, чего орешь сразу?

– Я не ору. – Рябцев покряхтел, успокаиваясь. Отправил в рот полную ложку картошки. – Лопатин обещал. Сам шеф УВД меня к себе вызывал. И он мне так и сказал: если все пройдет нормально, подумаем. Это его слова, понимаешь?

Вику беспокоило, как оказалось, совсем другое.

– Ты только сильно губы не раскатывай. Ну, я тебя прошу. Потому что если ничего не получится и тебя потом опять пошлют старые бумажки сканировать… Я не хочу, чтобы ты запил снова. Володь, я второй раз не выдержу.

Лицо Рябцева налилось кровью.

– Не выдержишь? В смысле, в койку к своему Вадиму опять прыгнешь, когда жареным запахнет? И в здравии, и в горе, да, б… дь, «жена»?

Вику словно ударили. Она опустила глаза и не проронила в ответ ни слова. Рябцев успел заметить, как задрожал ее подбородок. И это вывело его из себя еще больше.

– Твою мать, а!

Рябцев швырнул вилку на стол и вылетел из комнаты. При этом он действовал так демонстративно, что налетел плечом на дверной косяк. Плечо заныло от тупой боли, что выбесило Рябцева еще больше. Он вышел на балкон, хлопнув дверью, и принялся сооружать самокрутку.

Это случилось полтора года назад. Рябцев окончательно смирился с новыми условиями существования. Позади был даже период бросания курить, когда от нервов он порой готов был лезть на стенку. В этот момент его ждал удар с той стороны, откуда опер ждал его меньше всего. Из дома. В тот день начальник архива отмечала день рождения. В честь этого не ахти какого события на чаепитие с тортиком пригласили даже Рябцева, которого в архиве считали белой вороной сверху и откровенно его чурались. После импровизированного банкета с пошлыми речами и непременной открыткой большинство сотрудников отпустили пораньше – кроме дежурного специалиста.

Вика, менеджер в одной из инвестиционных фирм, натыканных в новой высотке на Каширке в центре Домодедово, часто возвращалась домой пораньше, и ее присутствие Рябцева не удивила. Сама Вика плескалась в душе. А затем было одно из тех самых совпадений, которые иногда случаются. Если бы на сотовый Вики не позвонила ее мать, Рябцев не взял бы трубку в руки. Если бы не взял – не увидел бы СМС от Вадима с содержанием, от которого Рябцева словно локомотив переехал: «Мне было супер. Целую. Завтра у меня». И трогательный смайлик в конце…

Рябцев был растоптан. В тот день он выпалил растерянной и паникующей Вике все, что о ней думает, и хлопнул дверью. Ночевал у приятеля, с которым нажрался до беспамятства. Утром нашел в себе силы позвонить на работу и сказаться больным, после чего нажрался снова. И на следующий день, только теперь ночевал у Головина из отдела угонов, который, к счастью, как раз был в отпуске. Все это время Вика пыталась дозвониться до него, но он не брал трубку. Она писала СМС, самые разные – от «Давай поговорим!» и «Прости меня» до «И что, это все, конец?».